Земляничный особняк

2035 год принес с собой странную норму: налогообложению подлежали не только доходы, но и самый частный материал — грёзы граждан. Джеймс Пребл, служащий с сухой папкой и отточенной процедурой, жил по инструкции — искать тех, кто ускользал от новой системы. Его служебные обходы вели по ветхим домам и аккуратным квартирам, но однажды дорога привела к дому, где жила пожилая художница Арабелла Изадора. О ней шептались: она не платит, она хранит стопки пленок, она продолжает верить в приватность памяти. Дом Арабеллы выглядел как музей незавершённых воспоминаний: полки утыканы видеокассетами, пыль оседает, как осадок времени. В её руках пленка казалась живой — каждый катушек хранил фрагмент жизни, который система теперь считала налогооблагаемым. Джеймс ступил в квартиру с официальной формой на руках, ожидая стандартной процедуры: инвентаризация, перечень материалов, протокол. Но как только двери закрылись, атмосфера переменилась: старые магнитные ленты шептали кадрами прошлого, и тиши комнаты не было места для простого учёта. Арабелла вела себя не так, как описывали документы: вместо упрямства была тёплая и уставшая решимость. Между строчками актов и тихими воспоминаниями возникла неустроенная связь, где бюрократический ритм натыкался на нерегулируемое человеческое. Визит с аудиторской формой, затеянный для проверки, вошёл в историю иначе, чем предписывала инструкция: результат оказался неожиданным, размытым гранями личного и официального, так что строгий отчёт уже не отражал всего увиденного.